Тут я замечаю, что позади него все время сидела Мадам, а теперь она выходит вперед. В последний раз я видел ее 15 января, свыше трех месяцев тому назад. Что же все это время она делала в хатке? Не залегают ли бобры в берлогу, как медведи, живя "вполнакала", спят и дремлют при малом потреблении энергии? Правда, она могла, конечно, появляться на дворе в те ночи, когда я не вел наблюдения. И все-таки довольно странно.

На протяжении ночи оба зверька неоднократно тыкались мордочками, слегка при этом покрякивая. Иногда казалось, что животные вот-вот начнут бороться – это у них форма ухаживания, – но тут же расходились и начинали зубами расчесывать друг другу мех.

На протяжении весны и лета я неоднократно приходил к бобровой хатке, надеясь услышать лепет маленьких бобрят, но никаких признаков их появления не обнаружил. К концу лета стало ясно, что семья так и не увеличилась, и я решил снова предоставить бобрам свободу. Но прежде чем выпустить животных на волю, мне хотелось с ними попрощаться, и как-то ночью я быстро вышел из своего шалаша, причем настолько неожиданно, что поначалу бобры замерли от удивления. Когда же наконец они пришли в себя, то Мадам бросилась в воду и исчезла, ударив по поверхности хвостом. Дед по-прежнему сидел на месте, он как бы не мог понять, что тут происходит. "Алло, Дед, – начал я, подойдя поближе, – приятно с тобой поздороваться". Но приятно было, видно, только мне, ибо Дед стал скрежетать зубами – к такой угрозе бобры прибегают перед тем, как броситься на бобра-соперника в борьбе за свою территорию. Хвост у него ходил как маятник, значит, бобр сильно возбужден. Но вот, зашипев в мою сторону, он резко развернулся, бросился в пруд и был таков. Как бы прощальный поклон.

Через несколько дней животные были выпущены на свободу, для чего их сначала поймали в огромный сачок, сооруженный специально для этой цели.

В течение тех месяцев, что я изучал бобров в террариуме, я узнал о них больше, чем мог прочитать во многих книгах. Так, например, я узнал, что, если бобр начал валить дерево, он обычно, сам завершает свою работу. Лишь раз мне пришлось наблюдать, как самка валила то дерево, подгрызать которое начал самец. Нередко случалось и так, что бобры уходили от большого дерева, которое оставалось недорубленным, и предавались другим заботам, прежде чем вернуться и завершить свой труд. Им, видно, вообще нравится на протяжении ночи заниматься разными делами, хотя никакого единого плана за всем этим у них, конечно, нет. Так, бобр может немного погрызть дерево, поплавать, нырнуть и остаться в хатке, забраться на плотину и принюхаться к запахам, выпустить в нужном месте свой пахучий секрет, потом пожевать ветку, уложить палки на хатку или же плотину, прижаться мордочкой к супруге либо почесать друг другу мех и только после всего этого вернуться к дереву и завершить работу.

К концу зимы, когда лед толстым слоем сковывал поверхность пруда, бобры пытались сохранить две полыньи, одну из них в северной части, где в террариум впадал ручей. В этом месте животным помогал водоворот, что же касается южной оконечности пруда, то дело обстояло сложнее, и когда на полынью все же ложился лед, то я сам помогал бобрам разбить образовавшуюся корку.

Чтобы проверить, нравятся ли им хвойные деревья, я воткнул в снег небольшие елочки и сосны. Ели могли стоять неделями, прежде чем мои бобры дотронутся хотя бы до веточки, но сосну они поедали довольно быстро. Значит, сосна вкуснее. Весной, когда в деревьях много сока, можно заметить, как бобры лакомятся сосновой корой, но они крайне редко валят целые деревья, так что лесничим не надо опасаться за свой строевой лес.

Провизию для животных я складывал в самом низком месте террариума, но там они никогда не ели. Разрубив жерди на кусочки, они взбирались с ними на плотину, а затем ныряли с этой ношей в прорубь – то ли в хатку, то ли к месту трапезы. Перебраться прямо по льду им было бы гораздо проще, но я ни разу не видел, чтобы они так поступали. Маленькие деревья, ветки у которых стояли торчком, затрудняя доставку, они все равно во что бы то ни стало стремились протащить через полынью и переправить в нужное место подо льдом.

И все же было грустно расставаться с моими новыми знакомыми, ведь столько ночных часов на протяжении этой зимы мы провели вместе. Хотя членом семьи меня и не признали, все же я чувствовал какую-то общность с бобрами все те долгие часы, что мне довелось разделять их ночные заботы, и я испытывай к животным благодарность за то, что они позволили мне заглянуть в их собственный бобровый мир.

Предыдущая глава: Осина в качестве подарка бобру

Следующая глава: Куда исчезли бобры