Не встает вопрос, типичен или не типичен, и в отношении Карла Моора в «Разбойниках» Шиллера: герой – рупор просветительских идей автора, он борется за общечеловеческие идеалы («Благородный адвокат человечества», – сказал о Шиллере В. Г. Белинский), Шиллеру нет дела до того, были ли и характерны ли для немецкой жизни такие, как Карл.

Это, конечно, не значит, что просветительский реализм в чем-то был несовершенным в сравнении с критическим или являлся неким «предреализмом». Такая точка зрения была бы антиисторичной, это означало бы игнорирование специфики каждого этапа в развитии литературы. «Малооправданным представляется стремление некоторых исследователей оценивать более ранние этапы реалистического творчества лишь как преддверие, подготовку к последующим периодам его роста, как нечто низшее в сравнении с тем, что возникает позже... В этом случае Сервантес, например, окажется ниже Филдинга и Теккерея, а Гете – художником менее значительным, чем Флобер или Золя» (М. Б. Храпченко). Типология реализма XIX века. Проблемы типологии в современной науке еще недостаточно разработаны. Однако очевидно, что реализм, как и романтизм, не составляет единого потока одинаковых явлений. Весьма существенны его национальные черты – отражение особого пути исторического развития каждой страны. На этом пути могут обозначиться различные этапы, например, французский реализм 30–40-х годов и реализм после революции 1848 года имеют свои особенности. Но даже в пределах одного этапа в одной стране Стендаль, Бальзак и Мерине представляют собой не просто разные художественные индивидуальности, но разные эстетические тенденции. Многое в этой типологии лучше просматривается в свете более позднего опыта литературы, в особенности опыта XX века. Например, Стендаль не воспринимался современниками в тех масштабах, какие обрело его влияние в XX веке; между тем именно от Стендаля идет преемственная линия к психологическому реализму конца XIX века, к Л. Толстому, мастерам XX века. Со Стендалем связана разработка внутреннего монолога, что позволило показывать во всей сложности душевное состояние и ход размышлений героя. Блистательно применил Стендаль это открытие для изображения происходящих событий не просто глазами участников, а как бы пропущенными через сознание героя (так изображено сражение при Ватерлоо в восприятии Фабрицио в романе «Пармская обитель»).

Другой пример – Г. Бюхнер. Как известно, расцвет реализма в немецкой литературе падает на более позднее время, а мировую известность немецкий роман критического реализма получает только в XX веке. Однако Бюхнеру за три года его творческой деятельности (он умер молодым) удалось найти собственный путь в искусстве, во многом отличный от самых крупных свершений английского и французского реализма. И только XX век оценил мастерство изображения смятенного сознания («Войцек», «Ленц»), и оригинальность решения проблемы «личность и история» («Смерть Дантона»), и глубину социального анализа с позиций человека труда. При этом революционный демократ Бюхнер рассматривал художественное творчество как продолжение своей политической деятельности, что придавало особую остроту и актуальность изображаемым конфликтам и в «Смерти Дантона» и в «Войцеке».

Говоря о типологии реализма XIX века, следует отметить особое место тех немногих произведений, которые написаны с позиций революционного рабочего класса. На примере творчества Г. Веерта, поэта, публициста, прозаика, нетрудно убедиться, что при этом меняется самый характер реализма, он приобретает новое качество. Исторический оптимизм Веерта, его твердая убежденность в победе рабочего класса определяют особую тональность его произведений. Это особенно заметно, если сопоставить, например, сатиру Веерта и сатиру Гейне. Веерт, как позднее Потье, своими стремлениями раскрывать явления в их революционном развитии предвосхитил художественные открытия XX века, литературу социалистического реализма.