Каковы же были последствия выхода в свет статьи Рейнака? Весьма впечатляющие, учитывая ее скромный, в 10 страниц, объем. Появилась логически обоснованная концепция, интерпретирующая искусство троглодитов как доказательство того, что у охотников древнекаменного века существовал сложный комплекс верований и ритуалов. Магия охоты и магия плодородия действительно могли составлять сердцевину древнейших религиозных представлений, что и нашло отражение в образах первобытного искусства.

Рейнак, однако, был теоретиком, а не практиком-археологом. Исследователи, непосредственно занятые изучением искусства ледниковой эпохи, и прежде всего Эмиль Картальяк, Анри Брейль и Луи Капитан, выступили несколько позже с оценкой живописи и гравюр, обнаруженных в пещерах. Дело в том, что археологам сначала нужно было рассеять свое собственное отношение к пещерной живописи и гравюрам как явлению невероятному для столь ранней эпохи истории человечества. Кроме того, само по себе изучение образцов пещерного искусства – вследствие неразработанности методики их распознания и фиксации – требовало серьезной подготовительной работы, которая отняла много времени. Но главное – исследования, связанные с анализом глубинной сути древнейшего искусства, требовали сбора обширного этнографического материала по художественной и духовной культуре отсталых в развитии народов и тщательного сопоставления его с материалами по археологии древнекаменного века, в первую очередь с искусством, которое в наиболее концентрированной форме отражало мир мыслей и чувств первобытных. Разумеется, такая сложная задача не могла быть решена без значительных затрат сил и времени.

Из исследователей-практиков наибольший вклад в разработку магической теории, объясняющей подоснову древнейшего искусства, внес, пожалуй, Анри Брейль. Изучив этнографический материал, он высмеял тех, кто упрощенно подходил к оценке образов древнейшего художественного творчества. Для него культура древнекаменного века – не убогий мир примитивных дикарей, а настоящая «цивилизация каменного века», со сложной общественной структурой и определенными духовными ценностями. По справедливому мнению Брейля, подобный вывод можно было бы сделать еще до открытия пещерного искусства, внимательно изучив гравюры на костях, камне и роге, скульптурные изображения животных, которые, по-видимому, служили амулетами, не говоря уж о так называемых «жезлах начальников», ритуально-магический характер которых не подлежал сомнению. Четко выраженный стиль раннего искусства, бесспорное художественное совершенство, возвышающее его над искусством современных отсталых народов, определенное следование традициям на протяжении многих тысячелетий и на огромных пространствах Европы со всей очевидностью доказывали, что это явление – общественное, а отнюдь не результат «индивидуального каприза». Анри Брейль считал, что строгое следование традициям в древнейшем искусстве свидетельствует о наличии в коллективах охотников особой категории людей, которые хранили и оберегали особо сокровенное. Речь шла не только о передаче «чисто художественного наследия», а о сохранности наиболее существенного – идей и понятий, которые скрывались за образами искусства троглодитов, то есть, надо думать, в первую очередь магической обрядности.

Расположение рисунков и гравюр, относящихся к древнекаменному веку, в самых потаенных местах пещер, в темных камерах и коридорах (на значительном отдалении от входа) уже само по себе свидетельствовало о таинственности пещерных обрядов. Понять «странный» характер образов древнейшего искусства можно было, как справедливо считал Брейль, лишь обратившись к сходным явлениям в культуре современных «первобытных народов». Внимание его недаром привлекли прежде всего образцы искусства народов Сибири – чукчей, тунгусов, остяков и эскимосов, ибо они по образу и условиям жизни казались ему наиболее близкими людям древнекаменного века. Он описал рисунки на шаманских бубнах, статуэтки, вырезанные из кости, фигурки различных животных, которые навешивались на шаманский костюм, корону шамана в виде пары оленьих рогов. Брейль не сомневался в том, что все это – свидетельство первобытных религиозных представлений, и в первую очередь магических.

Магия лежала в основе искусства эскимосов: изготовленные ими статуэтки животных использовались как фетиши, амулеты или представляли изображения тотемов – зверей-прародителей. Вывод из такого обзора мог быть лишь один – подавляющая часть образцов искусства сибирских народов изготовлялась не ради забавы и удовольствия. Их тем более не следовало считать плодами досужей фантазии не обремененных заботами людей. Произведения искусства аборигенов Сибири свидетельствовали о наличии у них достаточно сложных религиозных представлений.

Предыдущая глава: Рейнак объясняет смысл искусства троглодитов

Следующая глава: Искусство изображения животных