Между тем Марселино де Саутуола некоторое время все еще продолжал сомневаться в своих дерзких предположениях. Трудно сказать, какие доводы в конечном счете убедили его: возможно, воспоминания о коллекциях «мобильного искусства» Лартэ и Пьетта, увиденных им в Париже (разве они не отличались той же степенью художественности?); может быть, собственные находки предметов искусства в глинистых слоях Альтамиры, что, кажется, подтверждало высокую творческую одаренность обитателей испанской пещеры; или «виной» тому просто наивная здравость суждения неспециалиста, не скованного в отличие от профессионала догмами и предрассудками.

Не исключено, что ему придавали смелость и публикации испанской прессы, которая, печатая подробные отчеты об исследованиях в пещере, оживленно обсуждала необычное открытие. Альта-мира стала вскоре известна очень многим. Именно в это время фото Марии, к великой радости обитателей замка Сантильяна дель Map, появилось даже на страницах столичных газет. Мадридская газета «Illustration» в № 37 опубликовала рисунки бизонов, которых девочка вызвала из небытия. Восторженные испанцы умилялись: «После многих тысячелетий произошел контакт между самым древним художественным творением человека и существом того же вида, воспринявшим его. Разрыв во многие тысячи лет почти вечного одиночества первобытного интеллекта был сведен на нет в один момент, благодаря возгласу ребенка: «Papa, mira! Toros pintados!»

Саутуола решил, наконец, поделиться своими размышлениями и выводами в статье, написанной для ведущего журнала «доисториков» Франции и археологов всей Европы «Materiaux pour I'histoire primitive de I'homme», который консультировал и редактировал признанный лидер исследователей древнейшего прошлого континента Габриэль де Мортилье. Марселино де Саутуола наивно надеялся, что, прочитав его статью, и другие археологи тоже станут смотреть не только в землю, но также вверх, на потолок, и по сторонам, на стены пещер. Не может же быть, что росписи Альтамиры уникальны в своем роде.

Но как раз этот шаг и стал для Саутуолы началом полосы трагических неудач, которые неотступно преследовали его до конца жизни. Счастливое открытие обернулось вскоре подлинной трагедией, обстоятельства которой поневоле заставляют вспомнить о судьбе еще одного «великомученика археологии» – Буше де Перта. Но удар на сей раз был нанесен со стороны тех, от кого менее всего следовало ожидать подобное. Как вскоре стало известно, Мортилье с негодованием отверг возможность такого феномена, как многокрасочная живопись палеолитической эпохи. Подобное утверждение он, создавший связную картину эволюции культур древнекаменного века и, казалось бы, самым доскональным образом знавший все, связанное с «допотопным человеком», посчитал просто нелепостью. Искусство, представленное в сообщении Саутуолы, Мортилье оценил как злонамеренную фальшивку, за которой, быть может, стоят иезуиты.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Габриэль де Мортилье – «натура неукротимая» и незаурядная в истории археологии. У него были свои счеты к отцам-иезуитам, которые в юношестве так воспитывали его в знаменитом Шамбери, что он на всю оставшуюся жизнь приобрел чувство почти болезненной ненависти по отношению к церковникам. Мортилье принял участие в революции 1848 г., а после поражения ее отбыл, «как социалист», в добровольную ссылку в Савойю, откуда позже переехал в Италию. Известность он приобрел благодаря своим эффектным геологическим открытиям на Апеннинах. Шли годы, и в 1864 г. он счел возможным возвратиться во Францию, где решил посвятить себя изучению культур древнекаменного века. Мортилье понимал, насколько мощным оружием в борьбе с клерикализмом стала археология первобытности, и, объединяя силы для предстоящих сражений с церковью, выступил инициатором проведения Международных конгрессов антропологии и доистории. Первый из них, приуроченный к открытию Всемирной выставки, состоялся в 1867 г.

Предыдущая глава: Неужели рисунки на потолке пещеры – дело рук троглодитов?

Следующая глава: Эдуард Арле осматривает Альтамиру